умудряются что-то требовать, просить, как будто мы их посылали на какие-то непонятные войны?!»
Когда же наконец наше государство популярно и доходчиво разъяснит своему народу простую и банальную истину? Что Народ и Армия едины. И что если больно Армии, то больно и Народу. Что если повсеместно будут ущемляться права Армии, то и Народ будет находиться в дерьме. И самое главное: что постоянное издевательство над Армией, её предательство и неограниченное сокращение приведёт к тому, что народа-то нашего, увы, в ближайшее время может не стать. Просто будем, как рабочий скот, ходить в подмастерьях у китайцев, японцев, американцев, немцев, англичан и прочих-прочих благодетелей, которые будут давать нам немножко покушать, чтобы мы не подохли окончательно. А если и сдохнем, то они сильно переживать не станут.
На следующий день, рано выйдя из гостиницы, Алексей прямиком направился в областной военкомат и с утра записался на встречу с комиссаром. Ему повезло: комиссар его принял и внимательно выслушал. При этом он заверил Алексея, что его личное свидетельство в корне меняет дело, так как он прямой очевидец гибели капитана Дарьянова. Полковник Быстров дал необходимые распоряжения, чтобы вновь рассмотрели дело Дарьянова по начислению пособия и полагающихся льгот. Это была уже победа, пусть маленькая, но победа. Далее предстояла борьба с другими муниципальными монстрами, но это только раззадоривало Алексея.
И вот с этой радостью он бежал, нет, нёсся к Виолетте. Дело было уже к вечеру. На звонок в дверь никто не открыл. После нескольких попыток из соседней квартиры вышла хозяйка и грустно сказала, что Виолетта вместе с Мариночкой уехала в Москву, к каким-то своим дальним родственникам. Квартиру она сдала хозяевам и адрес не оставила. Вот так закончилась поездка Алексея в славный город Воронеж.
Глава 2
Виолетта с Мариночкой сошли на перрон Казанского вокзала и еле удержались от стремительного людского водоворота, едва не разлучившего их. Виолетта крепко сжала ручку девочки и, внимательно глядя себе под ноги, направилась в сторону вокзала. Этот московский неповторимый дух, эта завораживающая атмосфера вновь возвратили Виолетту на много лет назад, в её родную Москву. Город её детства и юности, из которого её вырвали сложившиеся безжалостные обстоятельства, а точнее, скороспелое и необдуманное замужество. Так думала она сейчас, точнее, ей так хотелось думать. Так было легче оправдаться перед собою. А как же, ведь надо же было оправдать столь быстрое бегство из Воронежа. И то, что она бросила больных стариков своего мужа на произвол судьбы. Да, она решилась резко изменить свою неудавшуюся жизнь, всё забыть и начать сначала. С чистого листа.
Но куда идти? Родители несколько лет назад погибли в автокатастрофе, а в их квартире жил старший брат Артём — подающий большие надежды музыкант и композитор. Виолетта всегда втайне гордилась своим одарённым братом. А больше из родни в Москве у Виолетты никого не было, разве что двоюродная тетка-пьяница да две её дочери, вставшие на материнский путь. Их она видела раза три за всё время проживания в Москве. Вон вроде того обрюзгшего бомжа возле мужского туалета. Так что нечего было раздумывать. Вперёд — к брату. На первых порах хотя бы зацепиться, найти старых друзей, а там, глядишь, и на работу помогут устроиться. Несмотря на то что прошло немало лет, Виолетта безошибочно добралась до родительского дома. С замиранием сердца она подошла к некогда родной двери и с волнением приготовилась нажать на кнопку звонка. С братом они не виделись с тех пор, как она уехала с Петром мотаться по гарнизонам. Иногда перебрасывались письмами, и то больше поздравительными.
И только она собралась нажать на кнопку звонка, как дверь квартиры резко распахнулась и в коридор вышел здоровенный дог — весь чёрный, с озверевшими глазами и открытой пастью, которая была вровень с головкой Мариночки. Вслед за псом выплыла дама пышных размеров и, не обращая внимания на вжавшихся в стену женщину и ребёнка, проследовала вниз по лестнице. Ни живые ни мертвые стояли Виолетта и Мариночка. В особенности девочка, которая от испуга сделала вдох и не могла сразу выдохнуть, стоя с открытым ртом. Дверь оставалась открытой, и Виолетта осторожно заглянула внутрь. От старой родительской обстановки не осталось и следа. Да что там от обстановки! Интерьер был совершенно другим — изысканным и потрясающим воображение. Виолетта, забыв про ребёнка, робко вошла в шикарную прихожую и постучала в открытую дверь.
— Микки, ты ещё не ушла? — раздался громовой мужской голос из соседней комнаты.
— Извините, здравствуйте! Можно к вам? — блеющим голосом проговорила Виолетта.
Из соседней комнаты выплыл мужчина в атласном халате и розовых тапочках, распевая гаммы своим сногсшибающим басом.
— А-а-а-а-а-а…
На ноте «ля» он оборвал свою распевку и, глядя на испуганных Виолетту и Марину, грозно произнёс:
— Сегодня я не подаю милостыню, а вот воровать не позволю, — и, сделав страшную гримасу, заорал на и без того испуганных посетителей. — А ну пошли вон отсюда, воровки!
Спотыкаясь и перемахивая через несколько ступенек как ошпаренные, выскочили на улицу мать и дитя.
Немного погодя, разобравшись в ситуации, хозяева пригласили их в квартиру.
Виолетта и её дочурка скромно сидели за кухонным столом в уже чужом доме.
Капитанская вдова вкратце рассказала посторонним людям о своей трагичной судьбе и о том, что бесповоротно решила вернуться к себе на родину и начать жизнь сначала, чего бы это ей ни стоило.
Выслушав её жалостливый рассказ, басистый мужчина, вздохнув, произнёс:
— Милочка, а где же вы собираетесь жить, да ещё с таким маленьким ребёнком? Не думаете же вы всерьёз, что останетесь у нас, несмотря на весь трагизм вашего положения? — И хозяин квартиры мягко и нежно глянул на худенькую Мариночку. — Мне искренне жаль вас, но в том, что ваша родительская квартира некогда на законных основаниях была приобретена нами у вашего непутёвого братца, нет нашей вины. Более того, скажу вам откровенно, что если вы будете претендовать на некогда принадлежащую вам квартиру, то смею заметить — у вас нет ни единого шанса, чтобы отсудить её. Тем более, в своё время вы выписались из неё.
Молча выслушав этот монолог, Виолетта тяжело вздохнула и произнесла:
— Да куда уж мне претендовать, если даже жить негде. Я ведь надеялась временно остановиться с дочкой у нормального человека, а не у пьяницы и опустившегося бомжа. Разве я могла подумать, что такое может случиться с моим замечательным братом. То, что вы рассказали о нём, о его теперешней судьбе, до сих пор не укладывается в
